Я люблю спать. Особенно ранним воскресным утром. Но длинные телефонные трели, разрывающие тишину и мой мозг уже на протяжении получаса, советовали встать по-хорошему. Так настойчиво добиваться своего мог только один человек на свете – моя подруга Ленка.
- Сколько можно тебя будить! – прокричал из трубки возмущенный голос. – Здесь человека спасать надо, а она спит! Собирайся быстрее!
Кого Ленке понадобилось спасать в воскресенье утром, знать не хотелось. Я печально посмотрела, как повелитель снов Морфей, таял в утреннем эфире, унося мои сладкие видения с собой, и, обреченно вздохнув, начала одеваться.

Ленка уже ждала внизу и, не давая опомниться, сразу потащила меня куда-то вперед, без умолку тараторя. В общем потоке слов стали проступать подробности: мы идем на выставку учебных заведений. Точнее на профориентационную выставку. Я мысленно перебирала знакомых, которых могло спасти посещение этого мероприятия – все друзья, в том числе и мы с Ленкой, были убежденные пятикурсники. Значит, оставался только один человек – Ленкина младшая сестра.

- У нее выпускной на носу, а она … - вздыхала по дороге Ленка. - И в кого она только такая?

- Ну, еще бы, - хмыкнула я. – Уж конечно не в тебя.

Длинный путь подруги к своему призванию начался в классе пятом, когда учитель по рисованию похвалил Ленкину экспрессивную "мазню" поэтически нареченную "Победа добра над силами разума"). После этого подруга объявила себя художником и, навьючив на себя мольберт и кисточки, словно ослик Санчо Пансы, потащилась в кружок рисования.

Камнем преткновения в Ленкиной карьере художника стала груша - изрядно подвявшая, служившая натурой для первого натюрморта. В пику реализму, Ленкина груша получилась сочной, фигуристой, стыдливо прикрывающей маленьким листиком свои налитые бока.- Это потому что я есть хотела, - отстаивала свое творение Ленка.

На что преподаватель, поедая глазами Ленкину грушу, воскликнул:

- Беллисимо! Не зря говорят: художник должен быть голодным!

После этих неосторожных слов Ленкин творческий порыв и тяга к живописи трагически скончались, не успев окрепнуть.

Но нет таких преград, способных остановить Ленкину неуемную энергию. Следующим оружием в испытании на профпригодность стали перо и чернила. Забыв о том, что краткость - сестра таланта, будущий писатель, замахнулся сразу на роман-эпопею в трех томах. "Эпопея" закончилась на трех тетрадях, исписанных убористым почерком. Объяснение неудавшегося романиста было простым:

- Зачем мне придумывать персонажей на бумаге, если я могу воплощать их на сцене?

И, театрально прижимая руки к груди, Ленка упала передо мной на колени, нараспев цитируя: "Ромео, мой Ромео…"

Казалось, на этом и остановятся метания, но, внезапно объявив перед самым выпускным, что "актерским мастерством сыт не будешь", подруга подала документы на факультет рекламы, умело направив свою кипучую энергию в правильное русло доходной профессии, не уставая издеваться над моим биофаком и тайной мечтой записаться в волонтеры Гринписа.

- Тебе бы всё твоих зябликов спасать, - бубнила Ленка. – А тут человек пропадает!

- Не зябликов, а зимородков, – машинально поправила я. – Среднеамериканских опоясанных пегих зимородков.

- И этих тоже, – подхватила подруга. – А вопрос выбора профессии – это тебе не ложноножки считать! Это как те же выборы, только голосовать нужно в пользу себя.

- Тогда в чем же выбор?

- Выбор между кандидатами на должность будущей профессии, - ударилась в ассоциативный ряд Ленка.

– Правильный выбор невозможно сделать, не имея достойной альтернативы. Вот мы сейчас и будем ее искать.

И словно ледокол "Красин", подруга храбро кинулась в набегающие "выставочные" волны, раздвигая толпу то правым, то левым "бортом". Через час, набранная рекламная продукция, призванная спасти Ленкину сестру, оттягивала наши руки, сумки и карманы.

- Может, пойдем в парк, посмотрим улов, - с надеждой в голосе предложила я.

- Лучше в кафе, - ответила Ленка. – Я голодная, как сто первокурсников.

Место в кафе занимали на троих: мне, Ленке и нашему новому другу – бумажной пирамиде из проспектов и брошюр.

- Макулатуру сдаете, - улыбнулся подошедший официант. – И почем сейчас принимают?

- А сколько дадите? – устало поинтересовалась я.

- Две чашки чая для красавиц, - подмигнул официант.

- И шоколадку! – быстро сторговалась Ленка, углубляясь в чтение меню.

В ожидании заказа я вытащила первый попавшийся буклет какого-то института и побежала глазами по списку профессий: юрист, экономист, менеджер, бухгалтер, программист… Хорошо, когда знаешь, чего хочешь. А если нет? Советы бабушек, вздохи родителей, наставления подруг. Здесь дорого, там престижно, а если туда, то потом любимый дядя из Ростова сможет устроить в свою фирму.

- У нее какой склад ума: математический или гуманитарный? - попыталась я сузить количество "кандидатов".

- Пофигистический, – констатировала Ленка. – Ей бы начальником каким-нибудь стать.

- Начальник – это должность, а не профессия, - уточнила я. – И вообще, из пофигистов начальники не получаются.

- Еще как получаются, – не сдавалась Ленка. – И политики тоже.

Спорить было бесполезно.

- Ладно, - протянула подруга, откидываясь на спинку кресла. – Мы с тобой сегодня выполнили главную миссию: набрали печатной продукции килограммов на десять. Дальше пусть сама решает, где ей учиться. В конце-концов, образование – это общая базовая система знаний, выучится – сама решит, в какой сфере ей эти знания применить. Жизнь иногда такие варианты предлагает, нарочно не придумаешь.

Ленка если и говорила истину, то не на трезвую голову, а на сытый желудок. Я задумалась: не всегда профессия оказывается такой, как мы ее себе представляли, может, поэтому столько людей работают не по своей прямой специальности. И, между прочим, неплохо работают. Кажется, это Льюис Кэрролл говорил: "Если ты знаешь, куда ты должен прийти, не важно, какую дорогу ты для этого выберешь".